Интервью с очень интересным человеком

ЛИХАЧЕВА: 9:08 в столице. Доброе утро на «Финам FM»! Меня зовут Елена Лихачева. Здравствуйте!

Причина кризиса – не в финансах, это все фантики. Причина в том, что огромное количество людей в мире за последние сто лет просто перестали работать. Юристы, журналисты, пианисты, брокеры, охранники, милиционеры. Их в мире все больше и больше. Особенно из высказываний моего сегодняшнего гостя я отметила выпады в адрес журналистов и пианистов. Мама у меня пианист, муж у меня режиссер, сама я журналист, папа у меня, в общем, не на земле тоже работает, поэтому...

СТЕРЛИГОВ: Ничего. В результате кризиса у вас будет возможность изменить свой образ жизни, с плохого на хороший.

ЛИХАЧЕВА: Давайте мы сегодня поговорим с невероятно интересным человеком, биография которого тоже невероятно интересная. Что, в общем, вытекает одно из другого. Герман Стерлигов у нас сегодня в эфире. Доброе утро!

СТЕРЛИГОВ: Доброе утро.

ЛИХАЧЕВА: Сначала рубрика статус, потом начнем разговор.

СТАТУС: Герман Стерлигов. Генеральный директор «Антикризисного расчетно-товарного центра». 42 года.

КАК ЭТО ДЕЛАЛОСЬ: После службы в армии в Монголии Герман около года работал токарем-расточником на «АЗЛК». Поступил на дневное отделение юридического факультета, где проучился чуть больше года и вынужден был уйти. В 90-м году создал первую товарно-сырьевую биржу в России «Алиса». Через три года биржа была преобразована в холдинговую компанию «Алиса», в которую вошли 84 дочерние компании в России и за рубежом. После 93-го года Герман вел активную политическую и общественную деятельность. С 2001-го участвовал в предвыборной президентской компании, подготовке к выборам президента России. В 2004 году Герман Стерлигов организовал крестьянское хозяйство на 37 гектарах земли в лесу Можайского района. На сегодняшний день хозяйство состоит из двух жилых строений, капитальных сараев, конюшни и домашнего скота. С прошлого года – генеральный директор «Антикризисного расчетно-товарного центра» в Москве. На хозяйстве в Можайском районе остались жена и дети.

ЛИХАЧЕВА: Еще раз доброе утро. Спасибо, что вы сегодня с нами. Вы что, правда, в машине сегодня спали? Так и не доехали сегодня до своего хозяйства, ни до московского офиса?

СТЕРЛИГОВ: Спасибо. Да. Так мрачновато звучит – «в лесу остались жена и дети».

ЛИХАЧЕВА: Да, и борода у вас практически, если покрасить в синий цвет, то будет устрашающее зрелище. Вас называют чуть ли не первым, по некоторым данным, даже первым российским миллионером. Подпишетесь под таким?

СТЕРЛИГОВ: Из известных первых.

ЛИХАЧЕВА: Из известных?

СТЕРЛИГОВ: Да. А так были несоизмеримо богаче меня, конечно, люди. В основном из сферы государственного аппарата уже тогда.

ЛИХАЧЕВА: Ладно. Хорошо. Давайте мы оставим вашу биографию на десерт, на самое вкусное. Мы об этом сегодня обязательно поговорим. А сейчас я хотела бы спросить вас о том, чем сейчас вы занимаетесь? Чем занимается создатель легендарной той самой товарно-сырьевой биржи первой в России, «Алиса», чем занимается один из первых наших российских миллионеров, чем занимаетесь вы?

СТЕРЛИГОВ: Сейчас мы создаем всемирную базу данных товаров и услуг. Единую всемирную базу данных, которая действует на основе единого классификатора, который действует на основе единых правил сделок. Которая уже с момента покупки нами банка «НКО»… «НКО» – мы сейчас занимаемся этим вопросом, я думаю, что на днях будет что-то куплено. Будет осуществлять расчетные функции. Следующим этапом будет появление единицы расчетной, и мы будем считать свою задачу выполненной.

ЛИХАЧЕВА: Что вы называете «расчетной единицей», это что такое?

СТЕРЛИГОВ: Золото. Единственная расчетная единица, которая не надувается в пузырь. Это материальная расчетная единица. За тысячу лет люди привыкли именно к золоту, это по менталитету привычно всем народам мира. И не надо придумывать всякие велосипеды, нефтедоллары, энергокиловаттчасы и прочее. Золота достаточно. И не важно, сколько его в мире. Не будет хватать – будет дороже, будет избыток – будет дешевле, вот и все Важно, что это всем привычный эквивалент. И в отличие от бумажных резаных денег и от электронных денег, его нельзя превращать в десятки раз больший эквивалент. То есть, невозможно надувать пузырь финансовый.

ЛИХАЧЕВА: Но мир-то растет.

СТЕРЛИГОВ: И пусть растет, что ж теперь. Растет мир – золото дорожать будет, вот и все.

ЛИХАЧЕВА: Так все просто?

СТЕРЛИГОВ: Конечно. Вообще когда вам рассказывают какие-то сложные вещи, которые вы не понимаете – знайте, что вас разводят.

ЛИХАЧЕВА: Я с вами согласна совершенно, поэтому сейчас, поймав вас за слово, попрошу вас сейчас объяснить мне. Знаете, как для блондинки. Я блондинка, вы мне объясните очень-очень доступно и просто, как работает ваш антикризисный центр? У меня есть своя версия, но вы мне еще проще объясните?

СТЕРЛИГОВ: Смотрите. Открывается много центров по стране и по миру. Эти центры являются каналами получения информации. Почему нельзя в удаленном доступе получать информацию? Потому что тогда вы возьмете сейчас, и как блондинка, набьете всякую ерунду нам в базу данных. Для того, чтобы у нас не было этой ерунды в базе данных, чтобы это была рабочая информация, нужно, чтобы человек, который хочет что-то разместить, какую-то информацию, пришел в офис, заключил договор, взял на себя штрафные санкции, подпал под действие законодательства о мошенничестве. И так далее, в конце концов, глазами посмотреть. Внес гарантийный взнос, если это посредник. Информация в этом случае превращается в реальный товар. И этот товар – информация – работает, и получается из него информационная услуга, которая связывает между собой товары по потребностям. Не в виде бартера, а в виде поступательном, как при обычных деньгах. Кому что нужно, тот то и получает. А в конце цепочки стоят деньги. И они связывают всю цепочку, чтобы она была замкнутой. То есть, в каждой сделке есть деньги, и ни в одной сделке нет бартера.

ЛИХАЧЕВА: Значит, вы исключаете посредников из этой цепочки, такая конечная цель, а замыкаете все деньгами. Вы при этом предоставляете исключительно информационные услуги.

СТЕРЛИГОВ: Да, это чистой воды информационная услуга. На следующем этапе, в ближайшем месяце, это будет еще расчетная услуга, то есть, будет аффилированный банк. Это две услуги, которые мы предоставляем. На следующем этапе это будет еще услуга депозитарная, то есть, это еще будет золото

.


ЛИХАЧЕВА: Скажите, если, например, к вам приходит в офис, чтобы вы посмотрели этому человеку в глаза. Пришел человек в офис, помимо того, что вы посмотрите ему в глаза, что от него еще потребуется, чтобы иметь возможность с вами работать?

СТЕРЛИГОВ: От него потребуются документы по поводу его компании, по поводу его товара. От него потребуют заполнения заявки, постановка печати и подписи, заключение договора об ответственности на предмет этой самой информации, на срок действия контракта. И все, и дальше от него требуется уже у себя, в режиме удаленного доступа, получать наличный кабинет, различные предложения из системы. То есть, что он может сделать с теми товарами, которые лежат у него без дела уже валом, и где он может взять те товары, в связи с этим, которые ему необходимы для продолжения функционирования предприятия, чтобы не останавливать производство и не выкидывать на улицу своих рабочих.

ЛИХАЧЕВА: Вы думаете, это будет работать повсеместно?

СТЕРЛИГОВ: Это уже работает. Это не идея.

ЛИХАЧЕВА: Сколько у вас сейчас заявок?

СТЕРЛИГОВ: У нас тысячи заявок на сегодняшний день, но это мало. Нам нужны миллионы, и я думаю, что с момента работы в качестве расчетной системы у нас миллионы будут в режиме реального времени в течение нескольких месяцев.

ЛИХАЧЕВА: Вы думаете, а на чем это основывается?

СТЕРЛИГОВ: На том, что у меня есть голова, и я мужчина. Я как думал в августе то, что будет сейчас – сейчас значительно больше произошло, чем я думал.

ЛИХАЧЕВА: То есть, голова не особенно помогла? Произошло все-таки больше, чем в этой мужской голове копилось?

СТЕРЛИГОВ: Больше произошло в том смысле, что...

ЛИХАЧЕВА: Не хватило?

СТЕРЛИГОВ: Лучше получилось.

ЛИХАЧЕВА: А, лучше даже получилось. Скажите, пожалуйста, вы зачем вообще все это делаете? Потому что вы – мужчина и такой умный?

СТЕРЛИГОВ: Чтобы не было ядерной катастрофы. Потому что у меня пятеро детей, и я не хочу, чтобы они получали дозы радиации. А в результате мирового кризиса – а сейчас мировой, а не российский, кризис – могут быть локальные конфликты, которые отвлекают людей от их насущных проблем. Так обычно делают разные правительства. А учитывая огромное количество ядерного оружия в мире, эти локальные игры могут привести к глобальной ядерной зиме. И это очень опасно. И поэтому правительствам мира нужно дать альтернативу, каким образом еще можно выходить из кризиса, кроме как заливать неработающую экономику деньгами, которые печатаются без конца, и устраивать маленькие войнушки, чтобы отвлекать внимание людей от их проблем.

ЛИХАЧЕВА: Как вы собираетесь выходить на мировой уровень в таком случае?

СТЕРЛИГОВ: А мы уже вышли. Мы открылись уже в Лондоне, в Гонконге, в Афганистане, в Казахстане, на Украине, и продолжаются открытия в зарубежных странах. У меня сегодня встречи с европейскими коллегами. В Лондоне мы проводим, у нас прекрасный офис в «Огурце». Кстати, возглавляет офис в Лондоне ваш коллега в недавнем, Иван Жизневский, один из ведущих корреспондентов «Бизнес FM». Он теперь наш представитель европейский. Так что мы вышли уже на международный уровень. У нас резервные серверы стоят в Гонконге, в том же Лондоне, для того, что мало ли, здесь электричество отключат, чтобы нашим клиентам мировым было спокойно, что деятельность сети будет продолжаться.

ЛИХАЧЕВА: Проявляют к вам интерес бизнесмены в основном, или политики уже тоже? Я так понимаю, ваша-то основная цель – правительство привлечь?

СТЕРЛИГОВ: В основном бизнесмены.

ЛИХАЧЕВА: В основном бизнесмены?

СТЕРЛИГОВ: Да. Наше правительство мы можем привлечь только одним – создать рабочий механизм. Потому что не вопрос правительства, скажем, российского, создавать такого рода механизм. Правительство занимается управлением того, что уже создано. А вопрос бизнеса – это, в том числе, создавать то новое, что и двигает вперед экономику мира. Потом, говорят: «Почему вы?» А почему не мы? Мы что, дурнее других, что ли? В России вообще много чего создано, от электрической лампочки до паровоза. И новая экономическая система тоже выйдет из России, это уже очевидно, потому что она уже создана. И он пусть размером с этот стол, за которым мы сидим, но это уже работает. Этому столу остается разрастись на территорию всего экономического человечества.

ЛИХАЧЕВА: Вы не думаете, что на пути этого процесса разрастания встанет очень большое количество людей, которым это просто не интересно, а по большому счету, и вообще не выгодно совсем? Вы ведь отнимаете – на самом деле, вы правильно говорите, у нас огромное количество людей, которые действительно ничего не делают, а исключительно выполняют посреднические функции. Вы думаете, они вас так просто и пропустят?

СТЕРЛИГОВ: А эти люди беспомощны и несчастны. Поэтому мы у них и спрашивать не будем. Это люди, которые ведут потребительский образ жизни, в основном. И они не активны, они не действенны. Это во-первых. Во-вторых, такие крупные структуры, влиятельные, как Merrill Lynch и Le Brothers и многие тысячи других на сегодняшний день. Вы думаете, они хотели разоряться, они хотели уходить в небытие? Нет, не хотели. Но сейчас идет ломка экономических формаций. Это еще не все поняли. Это не просто кризис.

ЛИХАЧЕВА: Да поняли уже практически все.

СТЕРЛИГОВ: Это отмена старых правил игры, этой кредитообразующей экономики, и появление новых. Экономики информационных технологий. То, что нам дало начало 21-го века – неизбежно вылилось в ломку старых представлений о деятельности экономической. Это устарело, кредит устарел, банк устарел в том виде, в котором он был. Поэтому он не работает, а не потому, что кому-то этого захотелось.

ЛИХАЧЕВА: То есть, подождите, вам метла для того, чтобы смести с пути этих людей, приверженцев потребительского образа жизни, собственно, не нужна?

СТЕРЛИГОВ: Не нужно, это без нас происходит.

ЛИХАЧЕВА: Они и сами?

СТЕРЛИГОВ: То, что умирает – умирает без нас. Мы создаем просто новое на месте умирающего старого.

ЛИХАЧЕВА: Поняла. Давайте сейчас на две минутки буквально прервемся, а потом мы вернемся. И первый вопрос, на который я попрошу ответить, будет звучать так: кто это «мы»? Вы все время говорите, «мы, мы». Давайте через две минуты...

СТЕРЛИГОВ: Мы – это коллектив «Антикризисного центра».

ЛИХАЧЕВА: Хорошо. Разовьем эту тему буквально через пару минут. У нас сегодня в гостях Герман Стерлигов.

Реклама
ЛИХАЧЕВА: 9:19 в столице. Еще раз доброе утро! Вы по-прежнему слушаете «Финам FM». Адрес нашего сайта – www.finam.fm. У нас сегодня в гостях – человек легендарной судьбы – такой штамп, еще один, журналистский.

СТЕРЛИГОВ: Живой.

ЛИХАЧЕВА: Да, живой. Живая, ходячая легенда Герман Стерлигов. Еще раз доброе утро.

СТЕРЛИГОВ: Доброе утро.

ЛИХАЧЕВА: Вы – создатель одной из... Да даже первой, самой первой товарно-сырьевой российской биржи. Называлась она «Алиса». Вы считаетесь первым российским миллионером, одним из, как вы поправили в начале этой программы. Сейчас вы занимаетесь «Антикризисным расчетно-товарным центром», вы – генеральный его директор. Мы остановились на моем вопросе, кто такие «мы». Вы все время употребляете это местоимение. Кто такие «мы», которые затевают такое?

СТЕРЛИГОВ: Мы – это коллектив. Потому что можно что-то придумать самому, да и то, на начальном этапе. А дальше начинают работать люди, которым близка та или иная идея, которые, знаете, в режиме «казак казака видит издалека». Которые скроены примерно так же, у которых примерно одинаковые жизненные ценности. И цели близки общие. И тогда создается коллектив. И у нас сейчас...

ЛИХАЧЕВА: Это бизнесмены в основном?

СТЕРЛИГОВ: Это разные совершенно люди. Это в основном бизнесмены, конечно, но есть и не бизнесмены. Есть люди из различных неформальных структур. Творческих профессий. Разные совершенно люди. Но они объединены одним – они объединены беспокойством за судьбу своих детей, за судьбу своих семей и своей страны. Потому что если думать только о деньгах, тогда можно заниматься каким-то другим бизнесом. Деньги должны прилагаться. По крайней мере, в нашем случае, у нас главная цель – не заработать деньги. Главная цель у нас – как это, может быть, вызывает часто улыбку у людей, но это реально можно соврать, сказать, что другой, но реально – это не допустить ядерной катастрофы. Потому что кризис может привести, как мы говорили, именно к этому. А что касается «мы» – это на сегодняшний день 38 центров по стране, это сейчас будет съезд в июне...

ЛИХАЧЕВА: А за какой период образовалось 38 центров?

СТЕРЛИГОВ: Три месяца.

ЛИХАЧЕВА: Да, серьезно.

СТЕРЛИГОВ: Это рабочих центров, больших центров. Светлых и ясных, с большим количеством людей, с прекрасным руководством. Есть, конечно, люди, что называется, случайные, но в любом деле есть ротации. Из 38 центров пока всего 3 центра являются подлежащими замене. А так, вообще – очень сильный коллектив.

ЛИХАЧЕВА: Сколько вы денег вложили в основание этого центра? И чьи это были деньги?

СТЕРЛИГОВ: Это мои деньги. Вложено на сегодняшний день около 18 миллионов евро. Из них значительная часть уже из доходов. Потому что даже при том, что еще расчетная система в режиме онлайн не работает, не функционирует, потому что банковский еще слой первый не наложен, но уже сегодня окупаемость достаточно высокая всей нашей деятельности.

ЛИХАЧЕВА: Как вы сами оцениваете – вы же умный, вы мужчина, как вы сказали – как вы сами оцениваете, когда будет первый серьезный выхлоп? Когда вас заметят по-настоящему? Когда, через какое количество месяцев, лет?

СТЕРЛИГОВ: Когда придет то, что по-разному называют, вторая волна кризиса.

ЛИХАЧЕВА: Когда она придет, кстати?

СТЕРЛИГОВ: Бог весть. Есть разные точки зрения – от июля до осени. Но осень из разных прогнозов – крайний срок. Нам дорог каждый день, пока это не произошло. Потому что чем больше мы успеем создать центров, чем больший коллектив создастся по миру, который действует в едином направлении, как единый, сжатый кулак – тем больший эффект мы получим от того, что людям будет куда обращаться в результате коллапса, финансового в том числе, коллапса, который неизбежен.

ЛИХАЧЕВА: То есть, вы не думаете, что коллапс неизбежен, это раз? Во-вторых, вторая волна кризиса будет пострашнее – судя по вашему просто даже изменившемуся тону.

СТЕРЛИГОВ: Конечно.

ЛИХАЧЕВА: Будет страшнее, чем первая.

СТЕРЛИГОВ: Она не то, что страшнее будет. Кризис может быть злом, а может быть благом. Кризис может быть поводом для международных конфликтов, а может быть, если бы сделать правильные шаги, использовать его как стимул для огромного количества людей, это может быть шаг в новую экономику. Это может быть взлет вверх, это может быть изменение жизни миллионов людей с бездельного на работающий. Кризис – это колоссальная возможность изменить образ жизни миллиардов, а не миллионов людей. И если это не использовать – это преступление будет со стороны правительств ведущих стран мира. Если они не справятся с задачей, которая перед ними стоит.

ЛИХАЧЕВА: Ну, будет – и что? А что, мало наделали преступлений правительства разных стран, в том числе, и нашей?

СТЕРЛИГОВ: Я вам могу сказать, что сейчас искать виноватых, кто там чего наделал, в общем, не особо время. Потому что сейчас кризисная, почти военная ситуация в экономическом, по крайней мере, смысле. И чем мы можем – мы должны помогать тому правительству, на территории страны которого мы работаем. Потому что коней на переправе не меняют. И если правительство не справится с поставленной историей перед ним задачей – это будет чудовищные последствия для любого из народов, населяющих нашу планету. Если они справятся, и сделают верные шаги, то это будет благо. Но это во многом зависит ото всех от нас. Если сейчас поставить себя на место правительства почти любой страны мира, можно ужаснуться тому, в каком положении оно находится. Потому что их народы просто не хотят работать. Кого сейчас можно заставить работать в России? Какой премьер или президент может заставить работать миллионы наших бездельников? Уже разучились работать, за несколько поколений. Уже какая-то идет агония неработающая. Поэтому кризис – это благо и для правительств. Потому что именно кризис, то есть, голод и холод – а кризис, это именно голод и холод – могут заставить людей работать. Пока не будет голода и холода, мы как бездельничали и умничали, так и будем продолжать бездельничать и умничать. Как у меня наступил мой, извините, голод и холод, когда у меня закончились средства к существованию в 2004 году, у меня сразу изменился образ жизни. Я сразу поехал на полянку, и стал пахать там и сеять. У меня не было альтернативы.

ЛИХАЧЕВА: А вы знаете, какой есть еще способ, который очень близок некоторым не только нашим согражданам, а вообще человеческой натуре? Когда голод и холод – почему бы не пойти туда, где тепло и жирненько, и отобрать там. Это мы проходили уже миллион раз.

СТЕРЛИГОВ: Правильно. Если власти страны, в данном случае, России, не предоставят людям альтернативу – то есть, куда им можно пойти и работать – то у них останется только один путь: идти грабить, убивать и устраивать революции. И поэтому нужно заранее, до этого, предоставить людям рабочие площадки. А рабочая площадка только одна – это земля, на которой можно работать. Не на Луну же людей отправлять. А землю надо людям раздать. А раздать людям землю – это, значит, дать им альтернативу. И тогда тот, кто идет грабить и убивать, ему можно сказать: «Слышь, парень, а ты чем недоволен? Вон у тебя есть возможность работать». А если ему не дать эту альтернативу, тогда ему и сказать нечего. Он пошел грабить и убивать, потому что ему детей нечем кормить. Потому что ему не дали ни землю, ни стройматериала, ни технику. Которой, кстати, валом в стране. И людям надо дать землю. Это значит, дать им волю и дать им работу.

ЛИХАЧЕВА: Землю – крестьянам. Где-то я это уже слышала.

СТЕРЛИГОВ: Да не крестьянам.

ЛИХАЧЕВА: Да, все поняла.

СТЕРЛИГОВ: Крестьян уже нет, крестьян уже ухайдакали, уже давно.

ЛИХАЧЕВА: Да у нас в городе...

СТЕРЛИГОВ: Землю – горожанам, которые теряют работу.

ЛИХАЧЕВА: Хорошо, хорошо.

СТЕРЛИГОВ: Землю – безработным белым воротничкам, которым сейчас еще есть что кушать. А когда будет нечего кушать – тогда им надо дать эту альтернативу.

ЛИХАЧЕВА: Насчет крестьян – 70% в любом мегаполисе людей – это потомки крестьян, во втором или в третьем поколении.

СТЕРЛИГОВ: Конечно. И генетически близка вся эта работа. И приятна, и легка.

ЛИХАЧЕВА: Так, давайте теперь послушаем опрос, который мы провели здесь, рядышком, у нас, в центре мегаполиса, на Чистопрудном бульваре. Спрашивали людей: как вы относитесь к людям, которые переезжают – по вашему примеру – из города в деревню и начинают жить на земле? Есть ли у вас такие знакомые, как вы к этому относитесь, хотели бы сами? Пожалуйста, давайте послушаем.

 (Опрос)

– В принципе, положительно. Это выбор каждого человека. Пока нет, но с удовольствием бы сменил.

– Если человеку приятно самому, если он умеет с землей общаться – почему нет. Вряд ли, я на государственной службе. Меня служба не отпустит.

– Почет и уважение. Очень хочется самому, но сейчас нет возможности, к сожалению, все бросить прямо так. Потому что уже много сделано, хочется идти вперед

.


– Не у всех это получается. На самом деле, это непросто. Я пробовал, у меня не получилось, кто родился в городе – он уже в деревне жить не сможет. Из-под кур свежие яйца выковыриваешь – но их же кормить надо, курятник чистить. Тоже не у каждого получится. Через полгода уже надоедает.

– Лично я – нет. Я – городской житель. Для кого-то это хороший выход из положения, сменить образ жизни, хотя бы временно.

ЛИХАЧЕВА: Мнения разные. Но как вы относитесь к тому, что может быть, человек бы и хотел, но ведь это действительно нужно уметь. Ведь нужно родиться там. И действительно ли вы видите такую панацею в том, что мы сейчас все расселимся из мегаполиса, каждый будет работать на земле, но...

СТЕРЛИГОВ: Драгоценная моя, сейчас никто никуда не расселится. Пока есть что кушать, и пока не нужно помои выливать из окна, из своих городских квартир, до тех пор люди будут здесь гнить. Некоторые хотят уехать, но все равно большинство не уедет. Некоторые не хотят уехать, никуда не уедут. Пока не будет голода и холода, мы здесь будем набивать эти муравейники бездельниками, до я не знаю. пока не лопнет уже этот пузырь. Кризис, с моей точки зрения, это для этих самых людей, которые даже не хотят уехать – это благо. Потому что люди не знают, что они хотят. Люди, вообще, бестолковы. Потому что они выросли на телевизоре, на книжках, на Толстых, и так далее. Вообще это покалеченное совершенно поколение. Я и про себя говорю, я на том же самом вырос. Но мне так шарахнуло несколько миниядерных взрывов, и я оказался на воле. И я благодарен тому, что у меня получились те неприятности, которые я думал, что были неприятности. Оказалось, были самые большие приятности. Пока человека за шкирку не выкинет из города, он никуда не уедет. Подавляющее большинство.

ЛИХАЧЕВА: Вы совсем ничего хорошего в городе не видите?

СТЕРЛИГОВ: Конечно, ничего. Тут вообще нет ничего хорошего. Здесь дышать нечем, пить нечего, девать детей некуда. Тут не жизнь. Жрать нечего, пить нечего, ну что вы, что тут хорошего-то?

ЛИХАЧЕВА: И это говорит человек, который закончил МГУ, который – до какого возраста вы пребывали здесь?

СТЕРЛИГОВ: Я закончил не МГУ, а юридический институт. В МГУ я только один курс отучился, когда-то, в ранней юности.

ЛИХАЧЕВА: Потом что, выгнали?

СТЕРЛИГОВ: Потом да, меня выгнали.

ЛИХАЧЕВА: За что?

СТЕРЛИГОВ: Я сказал профессору Златопольскому, такой орденоносец был, на семинаре по истории КПСС, что история КПСС – самая кровавая страница в истории человечества. Он сказал, что «или я останусь в университете, или Стерлигов». Остался, естественно, он. И я рад, что и это произошло, потому что тогда бы я потерял еще четыре года. Это были самые активные годы в моей жизни, было становление «Алисы» и всего прочего. Это дало мощный толчок, на долгие два десятка лет.

ЛИХАЧЕВА: Имеете в виду, что вы смогли заработать деньги для того, чтобы сейчас реализовывать этот проект, который вам, я так понимаю, очень сильно дорог?

СТЕРЛИГОВ: Нет, те деньги у меня кончились все, и те, которые после этого были заработаны, когда я пытался сдуру стать президентом Российской Федерации. У меня кончились и свои деньги, и чужие, и как раз я на полянке в лесу и очутился. И я очень благодарен Богу за то, что так все произошло. Слава богу.

ЛИХАЧЕВА: Это в 2004 году произошло?

СТЕРЛИГОВ: В 2004-м, да.

ЛИХАЧЕВА: Хорошо. Тогда мне интересно, а эти 16 миллионов евро вы откуда взяли, для того, чтобы делать нынешний антикризисный центр?

СТЕРЛИГОВ: Обычно я отвечаю, что я вырыл их из-под дуба, потому что каков вопрос – таков ответ.

ЛИХАЧЕВА: Вы знаете, вы так как-то относитесь к этой проблеме денег, как-то до конца мне не понятно.

СТЕРЛИГОВ: Я к ней отношусь легкомысленно. Потому что я уже знаю, на пятом десятке, что деньги – это только инструмент. Причем он – номер шестнадцатый. Это не может быть ни целью, ни принципиально. Денег столько вокруг, что даже если их нет, их найти, если есть хорошее дело – дело двух-трех суток. Потому что деньги, в основном, лежат без дела, их именно поэтому нет в реальной экономике. Они выведены в оффшоры. И люди очень страдают – те, которые сидят на этих деньгах – от того, что они лежат у них без дела. Потому что они у них тают. Потому что инфляция во всем мире несоизмеримо больше всех банковских процентов. Реальная инфляция.

ЛИХАЧЕВА: Знаете, Герман, если честно, я хочу вам поверить в том, что вы сейчас занимаетесь очень хорошим делом, в самом деле. Вы молодец, наверное. Но если честно, если у вас были эти вырытые из земли 16 миллионов евро, почему вы не сделали какой-нибудь завод, свечной какой-нибудь заводик. Дали людям работу, и так далее. Вместо этого вы стали предоставлять, все-таки, информационные, но посреднические услуги. Для чего? Вы сейчас мне будете опять говорить, для того, чтобы предотвратить ядерную войну?

СТЕРЛИГОВ: Да.

ЛИХАЧЕВА: Серьезно?

СТЕРЛИГОВ: Именно для этого, конечно.

ЛИХАЧЕВА: А почему вы не стали делом заниматься, реальным делом?

ЛИХАЧЕВА: Потому что свечной заводик сейчас не нужен.

ЛИХАЧЕВА: Мы тут все такие в городе бездельники, а вы, значит, нет? Вы не бездельник?

СТЕРЛИГОВ: Вроде не бездельники, и могли бы жить...

ЛИХАЧЕВА: Хорошо, ладно, я готова вам поверить. Тогда почему вы не стали делать реальное предприятие? Почему опять какая-то непонятная структура?

СТЕРЛИГОВ: Да не нужны сейчас эти реальные предприятия Потому что сейчас в регионе, если вы придете...

ЛИХАЧЕВА: Не нужны реальные предприятия. А нужна опять какая-то непонятная структура, информационные услуги, за мзду определенную.

СТЕРЛИГОВ: Сейчас нужна такая структура, которая делает реальные предприятия работающими предприятиями. Они сейчас встают, предприятия. А для того, чтобы они стали работающими, нужно дать сбыт продукции. Сбыт продукции при старых правилах игры невозможно дать, потому что банки перестали давать кредиты.

ЛИХАЧЕВА: Короче, без вас не разберутся. Правильно?

СТЕРЛИГОВ: Без меня не разберутся. Сейчас так получилось, понимаете.

ЛИХАЧЕВА: Все, поняла. Хорошо.

СТЕРЛИГОВ: Ну что вам, как еще аргументировать? Не разберутся. Сейчас нужно вместо кредитов, этого бесконечного поиска, предоставлять услуги нового типа. Нужно связывать людей в информационном режиме Нужно ставить в конце деньги цепочки. Нужно давать возможность электронного платежа. Нужно осуществлять клиринг. Нужно создавать эти центры. И тогда задействуют эти предприятия, свечные заводики, и прочее. Тогда они будут сбывать свою продукцию. И тогда только будет иметь смысл создавать новое предприятие. И тогда будет иметь смысл вкладывать в это деньги. Потому что это будет работать. До тех пор, пока старая система убивает реальную экономику, финансовая система, банковская, доубивает ее – какой смысл создавать новое предприятие? Нужно быть идиотом сейчас, чтобы создавать элементы реальной экономики, потому что реальная экономика сейчас лежит под мертвым гнетом невозможности кредитования. И в тот момент, в который предприятия, экономика и правительство придут к той мысли, что кредитование больше не нужно – будет моментом начала выхода из кризиса экономического. Потому что сейчас нужно не кредитование. Когда появился интернет – умер банк. Это не все поняли, и никто, в общем, не понял в этот момент. А сейчас это становится все более очевидным. Потому что информационная услуга заменяет надутого банкира, который самостоятельно пытается принимать решение, кому давать деньги, кому не давать. Это больше не нужно. Деньги...

ЛИХАЧЕВА: А вы хотите сами начать принимать это решение?

СТЕРЛИГОВ: Да не надо принимать решение. У нас в системе вообще не принимают решений никто, потому что деньги являются только связующим звеном сделки.

ЛИХАЧЕВА: Секундочку. Секундочку! Герман, у нас еще полчаса, вот сейчас нам нужно прерваться на краткие...

СТЕРЛИГОВ: И даже, извините…

ЛИХАЧЕВА: Да, закончите, хорошо.

СТЕРЛИГОВ: И даже тот банк, который мы сейчас покупаем, будет называться Международный беспроцентный банк. Там будет кредит беспроцентный, потому что мы будем брать комиссию только после сделки. Потому что кредит не нужен как кредит процентный. Он просто не нужен. Это не потому, что хорошо или плохо, он просто устарел. Это старая, умирающая экономическая формация. Товарооборот и кредит.

ЛИХАЧЕВА: Герман, я все поняла. Вы хотите старую систему заменить новой системой, авторство которой, я так понимаю, принадлежит вам? И вы хотите сами начать принимать решения, кто...

СТЕРЛИГОВ: Нам. Уже всей системе РТЦ.

ЛИХАЧЕВА: Нам. О'кей, хорошо.

СТЕРЛИГОВ: Потому что идей уже новых понадавали люди, уже это не мое авторство, а коллективное огромное авторство.

ЛИХАЧЕВА: Хорошо, на этой, почти оптимистичной ноте мы давайте с вами прервемся. Краткие новости, и вместе с Германом Стерлиговым мы вернемся очень скоро.

 Новости
ЛИХАЧЕВА: 9:37 в столице. Еще раз доброе утро! Меня зовут Елена Лихачева, и адрес нашего сайта – www.finam.fm. Можно задавать вопросы Стерлигову Герману. Это наш сегодняшний гость, легендарный основатель первой российской товарно-сырьевой биржи «Алиса», первый российский миллионер и человек, который сейчас возглавляет товарно-расчетный антикризисный центр. Правильно, он так и называется?

СТЕРЛИГОВ: Ну, последовательность слов другая. Но неважно, суть в этом.

ЛИХАЧЕВА: Не важно. Главное, смысл. Итак, вы верите в этот центр. Он спасет мир? Так, чтобы завершить это?

СТЕРЛИГОВ: Я верю в Бога. А в центр я не верю, центр для меня – ремесло. В общем, я вам скажу, даже не самое интересное, потому что значительно интереснее заниматься сельским хозяйством, сейчас еще к тому же сезон. Сейчас вообще красота. Сейчас у меня на хозяйстве старший сын, и я ему завидую белой завистью. Живет мое семейство на воле, слушает птичек, шелест трав, работает, а я здесь гнию в этой Москве, и занимаюсь этим антикризисным центром. Это просто вопросы безопасности для моей семьи. Потому что это надо все сделать, для того, чтобы жилось более-менее спокойно, и в России, и в мире.

ЛИХАЧЕВА: Вы некую миссию чувствуете?

СТЕРЛИГОВ: Да не миссию я чувствую, я отец своих детей. Вот любой отец своих детей, уж как минимум – я уж не говорю про отношение к Родине, он должен быть ответственным за то, что у него есть дети. Поэтому нужно делать то адекватно, что нужно сделать. Если б сейчас моим детям угрожала администрация Можайского района, я бы поехал разбираться с администрацией Можайского района. Сейчас мировой кризис, сейчас мировые проблемы. Поэтому нужно вырабатывать в масштабе мировом механизмы, которые могут предотвратить чудовищное развитие событий.

ЛИХАЧЕВА: Нет, нет, мы с этим уже все поняли.

СТЕРЛИГОВ: Да. Поэтому это никакая не миссия, это все совершенно ненужные слова, которые не выражают суть. Каждый должен делать то, что он делать мастер. Но получилось так, что чему-то мы научились и в начале, и в середине 90-х – то, чему, кстати, не научились ни англичане, ни американцы, ни французы, потому что у них было все гладко и сладко, а у нас тогда был кризис, и мы потренировались, в отличие от многих других народов мира.

ЛИХАЧЕВА: Вы думаете, россияне сейчас в более выгодном положении находятся, или что?

СТЕРЛИГОВ: Конечно. Мы закаленные во всех этих передрягах, а там расслабленная, совершенно сытая, зажиревшая публика. И не мудрено, что у нас возникают все те идеи и те механизмы, которые возникают, а не у них. Как у них-то они могут возникнуть? Они уж там в котором поколении забыли про кризисы. А у нас кризис на кризисе в России. Мы как тренированная сборная. И сейчас – кризис мировой, поэтому у нас колоссальный шанс. Хоть мы и являемся экономической, по сути, окраиной, и отдаленной деревней, в мировом масштабе. Но зато мы умеем то, чего не умеют другие люди, в экстренных ситуациях.

ЛИХАЧЕВА: Знаете, на сайте пишут – я не знаю, как к этому относиться, просто прокомментируйте. «Всю эту вашу систему вы затеяли в очередной раз для того, чтобы самому заработать. А все остальные ваши высказывания, и вся эта ваша дурацкая риторика – исключительно для того, чтобы привлечь больше», – там дальше непечатно. Неважно. Но, видимо, людей...

СТЕРЛИГОВ: Ну, что комментировать?

ЛИХАЧЕВА: Это не так? Не расстраивайтесь, вы просто прокомментируйте?

СТЕРЛИГОВ: Я не расстраиваюсь, я просто думаю, что же на это ответить. Не знаю, что ответить. Ну, сказал человек – сказал. Обычно говорят в этих случаях – собаки лают, караван идет. Многие ругаются. Очень ругаются люди, которые имеют отношение к банковской системе. Это, конечно, их очень раздражает. Очень ругаются различные структуры, которым нет места в новой экономике, просто по определению. Потому как это бесконечное количество толп и бездельников – они, в общем, и обижаются довольно здорово. Начиная, причем, не только от каких-то сильных мира всего, а включая тех ребят, которые стоят как шлагбаум. Потому что не нужно стране столько тех, кто стоит на шлагбауме. Не нужно столько тех, кто проверяет документы без конца. «Дайте ваш паспорт, я ваш запишу». Да пошел бы ты пахать и сеять, баран!

ЛИХАЧЕВА: Вы знаете, сколько миллионов мужчин в России работает охранниками?

СТЕРЛИГОВ: Пять с лишним миллионов.

ЛИХАЧЕВА: Это же просто явление. Это явление просто.

СТЕРЛИГОВ: Вот говорят: олигархи набрали денег. Да олигархов прокормить – это вообще не вопрос даже. Пусть будет сколько-то миллиардеров. Даже нет для страны никаких проблем. А вот 5 миллионов бездельничающих мужиков, которые не спились и которые стоят...

ЛИХАЧЕВА: Которые уже, по-моему, одурели просто от стояния на воротах, в магазинах, в офисах.

СТЕРЛИГОВ: ...На воротах – это не прокормить. И вот эту ситуацию может изменить кризис. И у этих людей все наши действия вызывают, конечно, раздражение. Потому что мы ускоряем процесс того, что они потеряют работу – если это можно назвать работой, это безделье. И придется им поработать в поле. Маловато ресурса, конечно. Маловато ресурса. Если правительство...

ЛИХАЧЕВА: Какого ресурса вы имеет в виду, человеческого ресурса, или какого?

СТЕРЛИГОВ: Нет, ресурса и административного, и финансового. Потому что если б за это дело взялось государство – и мы, кстати, готовы отдать контрольный пакет акций государству. Это к вопросу о том, что для нас главное – заработок. И известили об этом письменно Владимира Владимировича Путина, что как только будет ваше требование – тут же отдаем контрольный пакет акций ОАО «Антикризисный центр» государству, для того, чтобы именно государство держало в руках этот, на самом деле, очень мощный новый инструмент. И распространило его на всю экономику. И этим примером потащило бы за собой другие страны мира к выходу из кризиса. Потому что именно примером выходят из кризиса. Не деньгами, не связями, а именно правильным действием, правильным механизмом. И я надеюсь, что именно Россия будет тем пилотным государством, которое выведет всех остальных из этой страшной ситуации.

ЛИХАЧЕВА: Давайте мы завершим сейчас эту тему. Потому что, я так понимаю, с вами можно разговаривать на эту тему бесконечно, и будет очень интересно. А завершим мы эту тему опросом, который мы провели на том же самом Чистопрудном бульваре. Мы спрашивали людей: что лично вы можете сделать – вы же что-то делаете лично для того, чтобы, по вашему мнению, быстрее страна и мир могли выйти из кризиса

. Вот мы спрашивали людей: что лично вы можете сделать? Что они ответили, давайте послушаем.


(Опрос)

– Кризис же не нами инициирован. Нам ничего не исправить, простым людям. Правительство уже все, что могло – уже сделало. Все деньги народные передало банкам, они заработали. 900 миллиардов долларов.

– У нас есть определенные службы. Дума, правительство, президент, премьер – они должны думать. А остальные должны трудиться.

– Я думаю, что это нужно просто сельское хозяйство поднимать. У меня собственное дело, и я пытаюсь наших производителей нормализовать в поставках. Это моя задача, которую я выполняю. Как гражданин.

– В Думе все бээмвэшки продать. И ездить на метро. Я думаю, что пол-Москвы начнет есть черную икру. Сразу же.

– Нужно больше работать. Бытует мнение, что кризис в головах. Если мы отвлечемся от дурных мыслей, займемся производительным трудом, то тогда кризис закончится быстрее.

ЛИХАЧЕВА: Смотрите, вы тут до программы как-то так выражались, что люди, мол. в основном, бестолковы. Даже, по-моему, в самой программе вы сказали, что люди-то, в общем, по сути, бестолковы. Нет, совсем они...

СТЕРЛИГОВ: Да. Телезритель, среднестатистический телезритель – это баран. Потому что держать дома телевизор, если, особенно, есть дети еще дома – это крайняя форма идиотизма.

ЛИХАЧЕВА: Знаете, практически все люди, которые приходят ко мне в эфир в последнее время – не смотрят телевизор уже сейчас. Может быть, вы по-прежнему ориентируетесь на людей, которые в деревне живут?

СТЕРЛИГОВ: А у нас тоже очень много друзей, которые не смотрят телевизор. У нас, собственно, в основном такие друзья и есть.

ЛИХАЧЕВА: Вот вы ненавидите мегаполис, а здесь потребление телевидения снижается.

СТЕРЛИГОВ: Да я вас умоляю, это все равно пока исключения. Я же не говорю обо всех, я говорю о правиле.

ЛИХАЧЕВА: Да не исключение. Тенденции яркие.

СТЕРЛИГОВ: Подавляющее большинство как жило в обнимку с телевизором, так и живет. А что касается опроса, который был – очень, на самом деле, точно некоторые отвечают. И очень расстраиваешься, когда слушаешь, что да, от нас ничего не зависит. Да вообще людей вот так не за сто лет последние, а за триста лет здорово выбили то, что мы люди и от нас много чего зависит. Это началось еще с бритвы Петра Первого, который ввел милицию. Вообще милиции никогда не было в России, полиции тогда. Потому что мужики, вообще, сами наводили порядок у себя во дворе, защищали женщин, не давали в обиду детей, останавливали разбойников, которые беспредельничали, и так далее. А потом ввели полицию. И за несколько сот лет привыкли люди к тому, что если что-то происходит – нужно куда-то звонить и жаловаться. И эта самая полиция, милиция разрослась в огромную самостоятельную банду, которая уже живет своей отдельной жизнью. А люди все: «Ну, все, от нас ничего не зависит», и так далее. Это выбито здорово из людей. У нас вообще лучших людей поубивали за последнюю сотню лет. Просто тупо, миллионами взяли и поубивали. Остались в живых в основном те, кого и убивать-то особо не надо было. И наплодили вот дальше. У нас сильно выбили генофонд, за сотню лет особенно. Я уж не говорю про Сталина, про большевиков. Главное, конечно...

ЛИХАЧЕВА: Выбивали, конечно. Но вы знаете, я тут...

СТЕРЛИГОВ: ...Аборты, которыми женщины поубивали сотни миллионов своих детей! И это больше, чем Сталин, Гитлер и Ленин, вместе взятые! И до сих пор продолжают это делать. Каждый день убивают 22 000 детей в стране.

ЛИХАЧЕВА: Вот знаете, Герман, я так и знала, что если вы поднимете эту тему – а, я так понимаю, она у вас на сайте фигурирует, и она такая центровая для вас проблема сейчас.

СТЕРЛИГОВ: Ну а зачем антикризисные меры, если у нас не будет детей? Они китайцам тогда нужны, эти антикризисные меры, и азербайджанцам. У них есть дети. Кстати, в Китае поощряется рождаемость сейчас. Это при том, что у них полтора миллиарда человек. А у нас любая мокрощелка идет, и убивает своего ребенка.

ЛИХАЧЕВА: Китай потихонечку выходит из фазы хаоса. Они входят в другую фазу, им теперь нужен человеческий ресурс.

СТЕРЛИГОВ: Да им нужен человеческий ресурс, потому что Сибирь освободилась за счет детоубийства за несколько десятков лет. В Сибири некому жить! Поэтому жить там будут китайцы, потому что они рожают детей, а мы убиваем! И до тех пор, пока не запрещены аборты, все разговоры о выходе из кризиса – просто идиотизм, по большому счету! Но есть надежда, что в результате кризиса, то есть в результате полувоенной ситуации будет запрещено детоубийство! Потому что нам нужны дети! Нам они нужны больше денег, больше экономики, больше заводов!

ЛИХАЧЕВА: Кому – «нам»?

СТЕРЛИГОВ: Потому что нам ничего не надо...

ЛИХАЧЕВА: Кому – «нам»? «Нам» – кому?

СТЕРЛИГОВ: Нам – это нам, моему народу! Это нам всем, и вам тоже нужны, даже если вы это не понимаете! Потому что, как вы сказали, вы блондинка и женщина, вы имеете право это не понимать! А я не имею права это не понимать, потому что я – мужчина! Поэтому дети – это наше будущее! Это настолько ясно, что убивать своих детей – это должно быть запрещено под страхом смертной казни для врача-убийцы, прежде всего! А не для девчонки, которую обманывают, дурочку!

ЛИХАЧЕВА: Теперь смотрите. Несмотря на то, что я блондинка, женщина – именно блондинки, брюнетки, женщины – может быть, вы не знали – рожают детей. Поэтому меня очень сильно бесит, когда интересы мои личные путают с интересами рода, правительства, мировой макроэкономики и так далее.

СТЕРЛИГОВ: Какие личные интересы у женщины, когда она собирается убить своего ребенка!

ЛИХАЧЕВА: Вот! Все.

СТЕРЛИГОВ: Ее нужно пороть! Просто пороть, как сидорову козу!

ЛИХАЧЕВА: Все. С этого момента, пожалуй, давайте мы закончим эту тему. Потому что я ...

СТЕРЛИГОВ: А то нет, женщина имеет право сама решать, убивать ей своего ребенка или не убивать. Да вы что, какой это вопрос женщины! Это мой вопрос! Я мужчина! Это мое семя, это мой сын, или моя дочь, какая женщина может убить моего сына или мою дочь, да еще говорить «да это мое дело»! Да в торец ногой, для того чтобы подумала, и не убила! Ребенок выживет, а синяк пройдет на лбу!

ЛИХАЧЕВА: Прервемся на пару минут. Очень у нас эмоциональный сегодня гость. Мужчина с большой буквы «м». Имеет право. Наверное. В кавычках, скажем так. Давайте паузу.

Реклама
ЛИХАЧЕВА: Еще раз доброе утро. 9:49 в столице, и Стерлигов Герман, очень эмоциональный у нас сегодня гость в эфире.

СТЕРЛИГОВ: Я эмоционален, когда говорят о детоубийстве, как о какой-то операции. У меня сразу планка падает! Потому что вообще страшнее ничего не происходит, и ничего нет! И все остальное – это ерунда, для отвлечения внимания от главного! А главное – это то, что в день убивают 22 тысячи детей! А в год – 10 миллионов! Это главное, что происходит в стране! Все остальное – хрень, для отвлечения внимания от главного!

ЛИХАЧЕВА: Герман, вы закончили?

СТЕРЛИГОВ: Да.

ЛИХАЧЕВА: Я могу теперь высказаться?

СТЕРЛИГОВ: Выскажитесь.

ЛИХАЧЕВА: Смотрите. Я с вами по этому поводу не спорю. Я вам больше скажу, меня эта тема волнует, может быть, не меньше чем вас. Но вот так орать, при том, используя такую риторику, какую вы используете, мне кажется, совершенно неконструктивно. Это уже было. Это уже проходили. А когда вы говорите – первое, что вы сказали, начиная эту тему – вы сказали, что женщина делает аборты. Да не женщина одна делает, понимаете. Как только вы сваливаете всю вину исключительно на женщин.

СТЕРЛИГОВ: Да почему вину?

ЛИХАЧЕВА: Да потому...

СТЕРЛИГОВ: Да мужики точно так же – если мужчина посылает женщину убивать своего ребенка, он такой же урод, как и она, которая идет и убивает, понимаете! Нет разницы никакой!

ЛИХАЧЕВА: Сложнее все гораздо. Все гораздо сложнее.

СТЕРЛИГОВ: Ну, перестаньте вы, эти все преступления...

ЛИХАЧЕВА: Невозможно вывести какой-то декрет, все запретить. Так, хорошо, запретили. И что дальше?

СТЕРЛИГОВ: Именно только когда были запрещены аборты – тогда они были исключением! А сейчас работают тысячи роддомов для того, чтобы убивать детей! И роддома сейчас существуют в основном не для того, чтобы там рожали детей, а для того, чтобы делать эти самые аборты! Чтобы убивать детей! И никакие бабки-повитухи подпольным образом десять миллионов абортов в год не сделают! И никуда бабы не денутся, будут рожать, если это будет запрещено! Да еще уголовное наказание будет серьезное!

ЛИХАЧЕВА: Вы помните, насколько увеличилась женская смертность, когда были введены...

СТЕРЛИГОВ: Да женщина должна сдохнуть, если она хочет убить своего ребенка! Это справедливо! А женщина, которая убивает своего ребенка, и ей говорят – вот, давайте ей дадим больничный, да еще каких-нибудь денежек – это вообще форма извращения конченая! Женщина, которая хочет убить своего ребенка, должна быть подвержена колоссальному, максимальному риску! Для того чтобы это был тоже повод остановиться и не убить дитя! А рассказывать о том, что знаете, у нас детоубийство должно быть безопасным – это вообще деградация полнейшая! И страшно, что мне это женщина говорит! Это значит, что у вас материнские инстинкты убиты! Это жуть вообще полная! Да еще на всю страну говорите! То есть, даете оправдание тем девчонкам, которые может быть завтра собираются пойти убить своих детишек! И Вы разделяете эту ответственность за детоубийство тогда!

ЛИХАЧЕВА: Вы сейчас со мной дискутируете, или с кем-то другим?

СТЕРЛИГОВ: Да с вами я, с вами дискутирую, ненаглядной!

ЛИХАЧЕВА: А вы сейчас из моих слов заключили, что я поддерживаю эту тему?

СТЕРЛИГОВ: Да! Я заключил именно это из ваших слов!

ЛИХАЧЕВА: А-а.

СТЕРЛИГОВ: То, что вы даете возможное оправдание тем девчонкам, которые могут убить своих детей!

ЛИХАЧЕВА: Нет.

СТЕРЛИГОВ: Это моральное оправдание! Потому что каждый находит себе оправдание! У кого институт, кого любовник бросил, кого то, се, пятое, десятое! А заканчивается все детоубийством! Женщина всегда что-нибудь придумает! Женщина вообще немощный сосуд!

ЛИХАЧЕВА: Вы женоненавистник, что ли? Я поняла наконец-то.

СТЕРЛИГОВ: Да какой ненавистник! У меня пятеро детей! Я не знаю, сколько у вашего мужа от вас детей! Но у меня – пятеро! Какой я женоненавистник?!

ЛИХАЧЕВА: Абсолютный женоненавистник.

СТЕРЛИГОВ: Я люблю и женщин, и детей! И поэтому я ужасаюсь, когда их провоцируют на убийство своих детей, и делают их несчастными на всю жизнь! Потому что потом пройдет время, и они поймут, что они сделали! Но будет поздно! Ни сына, ни дочь не вернешь, которых своими руками, с помощью врача-убийцы, разорвала на части, выкинула в ванночку! А потом извращенцы это выдавили все в парфюмерию, и бабы красят себе этой кровью, по сути, себе губы! Потому что главный потребитель абортивного материала – парфюмерия! Еще размышляют в эфире на эту тему! Что кто тут больше виноват, да знаете, что ж декретом запретить! Декретом, законом, причем с максимальным уголовным наказанием! И когда это было запрещено – тогда и не было миллионов абортов! А когда это разрешено, и когда это государственная программа называется «планирование семьи», ведьмы там возглавляют! Вот тогда заливается страна кровью!

ЛИХАЧЕВА: Герман, вы – революционер?

СТЕРЛИГОВ: Какой я революционер! Я православный христианин! И меня возмущает, когда убивают детей! Да еще умничают на эту тему!

ЛИХАЧЕВА: Герман, это уже все было

. Уже все это проходили


СТЕРЛИГОВ: У нас сейчас все это есть! Мы сейчас захлебываемся в крови детской, понимаете!

ЛИХАЧЕВА: В тридцатых годах это все уже проходили.

СТЕРЛИГОВ: Да и было деторождение нормальное, понимаете, в тридцатых годах!

ЛИХАЧЕВА: Так, а что еще? Сейчас еще скажете, что Сталин – эффективный менеджер был? Туда же, что ли?

СТЕРЛИГОВ: Сталин единственное, что дельное сделал – это запретил аборты! Потому что ему нужна была война для мировой революции! Понимаете, и поэтому он запретил аборты!

ЛИХАЧЕВА: Да, да. Нужен был человеческий ресурс.

СТЕРЛИГОВ: Да. Вот когда нужен человеческий ресурс – тогда запрещают аборты! А нам сейчас, видно, он не нужен! Поэтому аборты разрешены! И самое главное, что он не нужен не каким-то там людям в Америке, или еще где-то, а нашим женщинам ошалевшим, и мужикам, которые отправляют их на аборты! Поэтому говорить «что-то мы плохо живем» – да странно, что мы вообще живы! Потому что мы нация детоубийц сейчас! Нас вообще земля как носит, странно! Урод на уроде!

ЛИХАЧЕВА: Слушайте, а зачем вы живете в этой стране, где урод на уроде?

СТЕРЛИГОВ: Потому что это моя страна! Это мои родственники! Это моя семья! И я за них переживаю, понимаете! Потому что мне здесь жить! Мне не уезжать никуда! Это моя родина! Это вам, может быть, трудно объяснить, но это вот так!

ЛИХАЧЕВА: Слушайте, а что вы так наезжаете на меня? Я ведь не...

СТЕРЛИГОВ: Да потому что вы сейчас принесли реальный вред большому количеству людей своими рассуждениями о такой относительной допустимости абортов! Потому что не декретом их, типа, запрещать!

ЛИХАЧЕВА: Герман, посмотрите сейчас на меня внимательно! Хватит орать. Я поняла, я предоставила вам...

СТЕРЛИГОВ: Голос у меня такой командный. В армии служил.

ЛИХАЧЕВА: Орать хватит, да? Сейчас успокойтесь. Еще раз, услышьте меня. Я давайте еще раз сейчас выскажу свою точку зрения.

СТЕРЛИГОВ: Давайте. Исправляйтесь.

ЛИХАЧЕВА: Спасибо большое.

СТЕРЛИГОВ: Да не за что.

ЛИХАЧЕВА: Так вот, смотрите. Эта тема невероятно сложна. Ее пытались решить разными способами. Если вы сейчас хотите ее решить запретительной мерой, не знаю, смертной казнью, большим...

СТЕРЛИГОВ: Способ только один. Способ только один, простой и ясный! Запрещение убийства, все! Других способов нет! Как только начинают рассуждать о других способах – это разные виды разрешений убийства! Убивать детей нельзя! Знаете, почему? Потому что нельзя убивать детей, и точка! Это все просто, и ясно!

ЛИХАЧЕВА: Давайте съедем с этой темы.

СТЕРЛИГОВ: Как только говорят, что это сложно – это значит, что напротив детоубийца! Вот и все!

ЛИХАЧЕВА: Давайте съедем с этой темы.

СТЕРЛИГОВ: Давайте.

ЛИХАЧЕВА: Наверняка вам хоть что говори, вам приводи примеры…

СТЕРЛИГОВ: Конечно! Конечно!
ЛИХАЧЕВА: …Из 17-го года, из 38-го года – вам бесполезно, понимаете.

СТЕРЛИГОВ: Хоть что! Во-первых, 17-го года примеров не было! Впервые аборты были разрешены по настоянию Льва Троцкого в России! До этого во всем мире!

ЛИХАЧЕВА: Их количество увеличилось после 17-го года!

СТЕРЛИГОВ: До этого они были запрещены! И до 17-го года никакого большого количества абортов не было, это было невозможно!

ЛИХАЧЕВА: Посмотрите статистику 18-го года!

СТЕРЛИГОВ: Потому что не было тысяч роддомов, которые убивают детей!

ЛИХАЧЕВА: Посмотрите!

СТЕРЛИГОВ: Да что там смотреть!

ЛИХАЧЕВА: Вы вообще не в теме!

СТЕРЛИГОВ: Какую вот! Назовите-ка мне ваши цифры, давайте. Что там у нас было до 17-го года, сколько было абортов?

ЛИХАЧЕВА: На 30% увеличилось после 17-го года! Подпольных абортов!

СТЕРЛИГОВ: Сколько было абортов до 17-го года? Я вам скажу, сколько сейчас, а Вы мне скажите, сколько до 17-го года было! Сколько?

ЛИХАЧЕВА: Еще раз повторяю…

СТЕРЛИГОВ: Значит, не знаете. Что говорите тогда? Что пустые слова говорите? 

ЛИХАЧЕВА: На 30% увеличилось с 17-го по 18-й год!

СТЕРЛИГОВ: А сейчас – 22 тысячи детоубийств в день! Вот это – сейчас, понимаете! А Вы про 17-й год мне говорите, не зная, сколько там было абортов!

ЛИХАЧЕВА: Да, ужасно это! Я что, с вами спорю?!

СТЕРЛИГОВ: Да ладно, «ужасно это»! Несчастная вы моя.

ЛИХАЧЕВА: Только как это исправить теперь?!

СТЕРЛИГОВ: Все, давайте другую тему, действительно! Что с вами спорить?! Вам запрещать надо убивать детей, и все! Нечего с вами спорить! А если убиваете, то ссылать, а врача казнить! Потому что он убийца! И разговоров других быть не может! И пока этого не происходит, у нас будут убивать детей!

ЛИХАЧЕВА: Есть еще какая-нибудь тема, которая волнует вас так же сильно, как эта?

СТЕРЛИГОВ: Нет, эта больше всех волнует.

ЛИХАЧЕВА: А почему так?

СТЕРЛИГОВ: Потому что детишек жалко мне.

ЛИХАЧЕВА: Слушайте, а вы сами лично что-нибудь можете сделать для того, чтобы этого не было? Не орать просто в эфире, а что-нибудь самому сделать?

СТЕРЛИГОВ: Вот могу пока только это. Пока только это могу. Пока других ресурсов у меня нет. А грех на мне – что не убил ни одного врача-абортолога.

ЛИХАЧЕВА: А могли бы?

СТЕРЛИГОВ: Это грех на мне. Не хватает духу. Это моя трусость, и моя глупость. Потому что жизнь коротка. Пока ничего не сделал, Лена.

ЛИХАЧЕВА: Вы могли бы убить человека?

СТЕРЛИГОВ: Убийцу детей – с легкостью! Перекрестившись – с легкостью!

ЛИХАЧЕВА: Слушайте, кто вам право дал, а? Серьезно?

СТЕРЛИГОВ: Я – православный христианин.

ЛИХАЧЕВА: Я понимаю, да.

СТЕРЛИГОВ: Есть заповеди божьи.

ЛИХАЧЕВА: Мы уже все поняли, что вы – православный христианин.

СТЕРЛИГОВ: Начиная «не оставь ворожею в живых», и так далее.

ЛИХАЧЕВА: Ну-ну.

СТЕРЛИГОВ: Это нам рассказывают про слюнявую какую-то православную веру, где «не убий» во всех случаях, и так далее! У нас множество святых православных, которые убивали, и Господь благословлял их на это! От царя Давида до Александра Невского! И убивать нужно, и колдунов всяких, и врачей-абортологов! Однозначно! И можете в суд на меня подать за это.

ЛИХАЧЕВА: Смотрите, Герман. Вы сейчас, по-моему, такие чудовищные вещи говорите. Вы сейчас...

СТЕРЛИГОВ: Да что вы говорите! Такие вещи надо не только говорить, а такие вещи надо делать! Это должно делать государство! Должна быть казнь, должно быть введение смертной казни! Я когда говорю о том, что их надо убивать – я говорю о введении смертной казни за это дело! Однозначной, причем! Потому что это заповедно священным писанием, а я – православный!

ЛИХАЧЕВА: Так, хорошо. Вы закончили?

СТЕРЛИГОВ: Да я, вы ж меня спросили, я вам отвечаю на вопрос. Потому что это единственный выход из создавшейся ситуации!

ЛИХАЧЕВА: Так вот, еще раз повторяю: вы сейчас делаете просто какие-то чудовищные вещи

. Потому что когда вы мне говорите, что я там сейчас кому-то даю какие-то оправдания и надежды, вы сейчас не представляете, какие мерзости вы сейчас внушаете людям, которые, может быть, только обратились к вере.


СТЕРЛИГОВ: Это с вашей точки, точки зрения безбожницы, это мерзость. А с моей точки зрения – это исповедание моей веры.

ЛИХАЧЕВА: И вы сейчас, в течение программы, во-первых, высказались по поводу нашего народа, бестолкового.

СТЕРЛИГОВ: Да, абсолютно точно!

ЛИХАЧЕВА: Бестолковый, значит, у нас народ.

СТЕРЛИГОВ: И еще раз повторяю.

ЛИХАЧЕВА: Так.

СТЕРЛИГОВ: Конечно, из стада телезрителей, совершенно справедливо.

ЛИХАЧЕВА: Так. Значит, наш народ – это стадо телезрителей у нас.

СТЕРЛИГОВ: Да! Точно совершенно! Да, любой народ, который сидит перед телевизорами – это стадо!

ЛИХАЧЕВА: Мы – нация детоубийц.

СТЕРЛИГОВ: Да. Тот народ, где 8 миллионов в год...

ЛИХАЧЕВА: В городе живут одни бездельники.

СТЕРЛИГОВ: ...Законно убивают детей! Это банда детоубийц!

ЛИХАЧЕВА: Расстреливать нужно обязательно, если что! Да, это банда детоубийц.

СТЕРЛИГОВ: Да! Врачей-абортологов...

ЛИХАЧЕВА: Вы бы сами бы убили бы... Так, еще раз.

СТЕРЛИГОВ: Нужно казнить! Надо вводить смертную казнь!

ЛИХАЧЕВА: Так, и вы бы сами это сделали, перекрестившись.

СТЕРЛИГОВ: Да! Колдунов – то же самое!

ЛИХАЧЕВА: Вы православный человек после этого?

СТЕРЛИГОВ: Да! Однозначно! А вы не знаете нашей веры православной, ненаглядная. Другой вопрос...

ЛИХАЧЕВА: Вы – православный человек?

СТЕРЛИГОВ: Да, я православный христианин.

ЛИХАЧЕВА: Какой ужас. Какой ужас!

СТЕРЛИГОВ: Да почитай священное писание, милая моя! Ну что ты.

ЛИХАЧЕВА: Вы знаете, мне на следующей неделе просто обязательно придется пригласить православного священника в эфир. Поставить эти фрагменты этих ваших высказываний...

СТЕРЛИГОВ: Да вы уверены, что он будет православный, а не ряженый, этот священник? Это у нас бизнес, вон центры! Уже последние – сначала был отдел ЦК КПСС по работе с верующими!

ЛИХАЧЕВА: Так, понятно.

СТЕРЛИГОВ: А сейчас просто бизнес-центры!

ЛИХАЧЕВА: Так, понятно. Женщины у нас детоубийцы, народ у нас бестолковый, правительство вообще непонятно что...

СТЕРЛИГОВ: Да, а священники в основном шарлатаны!

ЛИХАЧЕВА: Так, священники – шарлатаны.

СТЕРЛИГОВ: Да, совершенно справедливо.

ЛИХАЧЕВА: И церковь у нас вообще просто никакая, правильно?

СТЕРЛИГОВ: Однозначно! Еретическая!

ЛИХАЧЕВА: Еще раз повторите, вы – православный человек после этого?

СТЕРЛИГОВ: Да! Православный христианин!

ЛИХАЧЕВА: Отлично.

СТЕРЛИГОВ: И не еретик!

ЛИХАЧЕВА: Отлично. У нас сегодня в гостях был – я скажу в кавычках, «православный человек».

СТЕРЛИГОВ: Да это вы скажете, а я – без кавычек! Я православный христианин, и точка! Слава Христу!

ЛИХАЧЕВА: Прелестно.

СТЕРЛИГОВ: И да будут прокляты все еретики!

ЛИХАЧЕВА: А я все-таки скажу: у нас сегодня в кавычках был «православный человек», Герман Стерлигов. Это была программа «Они сделали это!» Приходите к нам как-нибудь еще, хотя... Хотя нет. Знаете, лучше не надо.

СТЕРЛИГОВ: Да, уж лучше меня не приглашайте.

ЛИХАЧЕВА: Программу помогали делать продюсеры Ирина Колоскова, Элина Буцкая, и корреспондент Валентина Васильева. За пультом сегодня был Евгений Лабыч. Я, несмотря ни на что…

СТЕРЛИГОВ: (Неразборчиво.) дорогие радиослушатели.

ЛИХАЧЕВА: Т-с-с-с! Успокойтесь. Успокойтесь. Все.

СТЕРЛИГОВ: Да я спокоен совершенно.

ЛИХАЧЕВА: Прекрасно. Я прощаюсь с вами до понедельника, и пожелаю вам, несмотря ни на что, хороших выходных. С вами была Елена Лихачева. Счастливо.